Тема этой подборки приурочена к самому любимому празднику россиян. Стилистика и орфография авторов сохранены.
1900 ГОД
Елизавета Дьяконова, публицист
31 декабря 1900. Ещё несколько часов, и человечество встретит Новый Век.
Когда подумаешь, какое море печатной и писаной бумаги оставит по этому поводу девятнадцатый век своему преемнику, – перо падает из рук и не хочется писать. На всех углах земного шара люди ждут его, пишут, рассуждают, подводят итоги, пытаются заглянуть в тёмную даль не только “нового года”, как они привыкли это делать, но и “нового века”.
Фото: Ю. Левянт / РИА Новости www.ria.ru
В Москве вспомнили о спасенных японцами в 1900-х годах русских моряках
И есть отчего работать фантазии… Ведь ни один из предшествовавших веков не вступал в жизнь при такой интересной обстановке. Прогресс – эти сто лет – летел буквально на всех парах, и то, на что раньше требовались годы, десятки лет, в наш век делалось в месяцы и недели. […]
Мы вступаем в двадцатый век с Толстым и Ибсеном,- пусть помнят наши потомки…
1901 ГОД
Николай II
1 января 1901. Понедельник. Дай Бог, чтобы новый, нарождающегося столетия, год принес России и нам счастье, мир, тишину и преуспеяние.
Верю твердо, что Господь подкрепит меня и наставит вести нашу горячо любимую родину по правому пути – самоулучшения и самоукрепления. […]
Федор Киселев, служащий конторы Катавского металлургического завода
31 декабря 1901. […] Прощай же 1901 год. Ты для меня не принес ничего хорошего, более отрадного, но напротив очень много я вынес за это время оскорблений, обид от управителя Семенова и за что? Совершенно не понимаю и удивляюсь его бесчеловечностью. Описывать подробности крайне тяжело и много, да к чему? Подобного я за всю свою 50 летн[юю] жизнь нигде и ни от кого не испытал; а напротив всюду встречал уважение к себе. Но Бог с ним. Буду ждать и надеяться, что новый 1902 год даст мне больший спокой, если не полное счастье. […]
1903 ГОД
Софья Толстая, жена Льва Толстого
1 января 1903. […] Встречали вчера Новый год. Тут мои две невестки: Ольга и Соня с детьми. Илюша и Андрюша приехали ночью. Народу очень много: с домашними всех 19 человек. Приехали еще два молодых англичанина, какие-то шальные спириты из среднеинтеллигентно-рабочего класса. Предлагают, взяв Льва Николаевича за руки, молиться об его исцелении, и уверены, что это его спасет .
Всю ночь до четырех с половиной часов провела с Л. Н. Он совсем не спал, все ныло, все болело. Я терла ему ноги, успокаивала, бодрила его, но все напрасно. Утихнет на минуту, благодарит меня, потом опять мечется. К утру пульс стал плох, с перебоями, и ему впрыснули морфий, и теперь весь день он спит.
В пять часов утра я пошла в свою спальню, подняла стору, открыла форточку. Лунный белый свет так и разлился по всей природе, в липовых аллеях сада и проникал в мою комнату. На деревне стали петь петухи, такое странное впечатление! […]
1904 ГОД
Николай Японский, архиепископ, миссионер
31 декабря 1904. […] И вот кончился этот несчастнейший для России год. Бедственней этого были разве в татарские лихолетья. Извне враг наносит позор за позором; внутри – смуты от дрянных людишек, служащих орудием тоже внешних врагов. Темной тучей покрыт русский горизонт. Разгонит ли ее наступающий год? Засияет ли солнце мира, спокойствия и величия над Россией? Бог знает!
1908 ГОД
Сергей Прокофьев, композитор
1 января 1908. С Новым Годом! Действительно! Сегодня из-за этого восемь визитов сделать пришлось, да ещё два на завтра осталось. Если считать вверх и вниз, то пятьдесят восемь этажей излазил. Впрочем, это довольно интересно, тем более, что везде очень мило встречают. […]
1909 ГОД
Анна Аллендорф
31 декабря 1909. Четверг.
Весь день хлопотали из-за костюмов. Утром я была у Карповых и достала костюмы рыбачки и испанки. Однако мне хотелось нарядиться в боярский костюм и мы два раза ходили к парикмахеру, отдающему костюмы на прокат.
Пришла Зина в матросском костюме, Вера в испанском и Эря с Васей в домино. В 11 [1]/2 мы отправились к Муфтиевым. Там нас сейчас же приняли, но, к сожалению, очень быстро узнали, так что мы скоро сняли маски.
Было очень весело: мы танцевали, гадали и все были оживлены. За ужином я сидела с Гостевым и всё время приятно беседовала. После ужина я гадала Зине на картах, и Муфтиев попросил, что бы я и ему погадала. Я исполнила это с удовольствием, и мы много с ним хохотали. Он сказал мне, что ему ужасно нравится моя манера говорить, и мне это было очень приятно.
Только в пятом часу мы ушли домой.
1911 ГОД
Софья Дрыжакова, жена уездного врача
31 декабря 1911. Завтра Новый год… Детвора шумит, довольна вином, фруктами и сладким; прислуги так сжились за давностью лет, что, как и дети, довольны тем же. Пожелали друг другу всяких благ… Что нового могло бы случиться со мной? Я более чем равнодушна к “счастьям”. И только одно считала бы счастьем – возможность покоя в большем смысле слова.
1913 ГОД
Зинаида Мамонтова, одна из основоположников флористики в СССР
1 января 1913. Канул в вечность один хороший год, самый хороший из всех прожитых на этом свете. Он дал мне много, много интересного, он весь кажется мне сплошь хорошим, даже весенняя драма, от которой и следов не осталось, кажется только интересной и нисколько не тяжёлой. А такой год сдавать в архив грустно, может роковое число принесёт мне и теперь какое-нибудь совсем новое счастье. Да ведь только тогда существование и будет жизнью, когда есть интерес, есть желание найти интересное. […]
1914 ГОД
Александр Зиновьев, служил в Иностранном легионе во время Первой мировой войны
Четверг 31 декабря [1914] Ждем атаки со дня на день, а дни проходят, тянутся унылые, скучные. Эту ночь рыл траншеи для пулеметов. Совсем впереди. Немцы должны были нас слышать. Ночью было тихо. Даже со стороны траншеи смерти не было слышно выстрелов. Нечто мистическое хранило небо. Разорванные облака, луна, окруженная радугой, а мысли неслись далеко. Все смешивалось в светлых красивых моментах. Потом возвращались в нашу землянку. Была полночь. Сложно было пробираться сквозь спящих – многие болтали во сне. […]
Вот и Новый год. 10 минут первого. Слышен гул оружейных выстрелов. Это немцы посылают нам свои поздравления, а мы им отвечаем из наших grosses pie`ces de marnеe. И все-таки в воздухе носится что-то праздничное.
Пришли сюда усталые, в грязи. Моросил дождь, но ночь светлая. Проходили мимо землянок 36го полка. Как у них хорошо, даже стекла и занавески на окнах. Удалось придя сюда купить бутылочку шампанского. Мы ее несли вчетвером Микши, Решвене к Риевер и болтали о будущем наступлении. Так я встретил Новый год. В погребе, где помещается восьмой эскуад.
Удалось добыть свечи и вот пишу, сидя тепло укутавшись в одеяло. Такой роскоши я давно не испытывал. Год начинается хорошо.
1917 ГОД
Алексей Будберг, генерал-лейтенант, управляющий военным министерством в правительстве А. В. Колчака
31 декабря 1917. Последний день рокового для России года; за этот год прожиты многие сотни лет, а результаты его отразятся на жизни многих десятков грядущих поколений. Сидим в самом мрачном настроении, так как все попытки достать необходимые для отъезда документы провалились.
[…] Через [1]/4 часа перелезаем в Новый год; несмотря ни на что, хочется на что-то надеяться, но пусто отзывается это в сердце; слишком мрачны и неприкрашены те пучины русской действительности и те звериные инстинкты водителей темных масс русского народа, которые “обло, стозевно, лаяй и иский кого бы поглотити” вылезли наружу и своим гноем залили все прошедшее и погубили всякие надежды на будущее.
1918 ГОД
Николай Мендельсон
31/XII [1918] […] Хотел идти встречать Новый год на Пречистенские курсы, да очень уж устал, а главное перспектива лезть через забор, вследствие отсутствия у нас швейцара и дворника, испугала.
Итак, 1919 год! Одного желаю, вернее – двух вещей: восстановления свободы слова и отмены смертной казни. Если это будет в 1919 году – благословен грядый!..
1919 ГОД
Анна Флоренская, учительница, жена священника Павла Флоренского
1 января. Нынешний Новый год много принес радости моим деткам. Вчера Вася и Кира поставили свои башмачки в печь. Ангелок им принес орешки, ландрин и Кире карандаши, и Васе монетку. Утром, встав, они были рады таким подаркам.
“Родина” публикует переписку Павла Флоренского с детьми
В 5 часов пошли к Олсуфьевым (так было условлено еще на первый день Рождества). Там была очень красивая елка с настоящими шишками. Украшена была домашними изделиями очень мило и нарядно. Дети были в восторге. Там была и добрая баба-яга, и Черномор. Кроме того, они получили массу подарков. Кира – лошадку белую с санями, плясуна, медведя и разные (сладости). (…) Васе, кажется, больше всего понравились “Очерки по истории”. Олечка получила образок и беленькую куколку. Я – воротничок из венецианского кружева, папа – закладку.
Мне очень обидно: чужие сделали подарок нашему папульке, а мы, свои любимые, не могли ничего приготовить для своего папы. Все оттого, что мне все время некогда, а детишки малы и не могут сами ничего сделать. […]
Юрий Готье, историк, директор Румянцевского музея
31 декабря 1919. Кончается самый ужасный для меня год. Впереди ничего – ни в частной жизни, ни в общих перспективах. Революция съела у меня все, что было у меня самого дорогого, и оставила мне пока хрупкое бремя в виде малолетнего сына, воспитать которого при современных условиях более чем проблематично. Днями я испытываю тяжелую невыразимую тоску, из которой нет выхода, как нет выхода и из нашей жизни. Холод, голод, смерть нравственная и физическая – вот удел всех, кто не приспособился и не спекулирует. Сегодня услыхал, что бельгийцев предполагают также выпроводить. Счастливые Вилькены. Дай Бог дожить, чтобы за ними последовать.
1920 ГОД
Михаил Воронков, государственный деятель, педагог
1 января 1920. Всюду, и среди рабочих и среди служащих Новый год встречают по шаблону – в клубах, с речами и танцами. Хорошо было в клубе металлистов смотреть на веселящуюся рабочую молодёжь, толковать в кругу близких товарищей рабочих о насущных нуждах революции. В театре шёл “Вишнёвый сад”. Пьеса славная, задушевная, рисует момент ухода старой помещичьей жизни и замену её “купецким” капиталом. Поставлена она у нас сравнительно сносно, но монтёр всё портит освещением. Разругал я его на чём свет стоит. После спектакля были у Даванкова и прогуляли до 6 час. утра, было хорошо в своей близкой товарищеской среде.
1922 ГОД
Корней Чуковский, писатель
1 января 1922. Встреча Нового Года в Доме Литераторов. Не думал, что пойду. Не занял предварительно столика. Пошел экспромтом, потому что не спалось. О-о-о! Тоска – и старость – и сиротство. Я бы запретил 40-летним встречать новый год. Мы заняли один столик с Фединым, Замятиным, Ходасевичем – и их дамами, а кругом были какие-то лысые – очень чужие. […]
Говорились речи. Каждая речь начиналась:
– Уже четыре года…
А потом более или менее ясно говорилось, что нам нужна свобода печати. Потом вышел Федин и прочитал о том, что критики напрасно хмурятся, что у рус. лит. есть не только прошлое, но и будущее. Это задело меня, потому что я все время думал почему-то о Блоке, Гумилеве и др. Я вышел и (кажется, слишком неврастенически) сказал о том, что да, у литературы есть будущее, ибо русский народ неиссякаемо даровит, “и уже растет зеленая трава, но эта трава на могилах”. И мы молча почтили вставанием умерших. […]
Николай Орлов, экономист, один из первых невозвращенцев
1 января 1922. Берлин. В течение получаса лопались плохие ракеты, звонили колокола кирх и костелов – Новый год. Усталая толпа бродит по улицам. С балконов летят цветные ручные ракетки. Во всех кабачках музыка и полупьяный говор – Новый год. Ну и я закупил четыре бутылки вина, пригласил К. Немножко выпили, немножко охмелели – я, жена и К. Все трое говорили о всякой ерунде, пять раз решали судьбу России и ни разу – свою собственную. Обычная история для людей, не знающих, что с собою делать.
1924 ГОД
Яков Пронин, крестьянин
1 января 1924. Новый год.
Сегодня я ходил к утрени, а кобедни неходил – ездил засеном Задолгу пожню. После обеда ходил наулицу, и выпросились на вечеринку на святки у Павлы Абрамовой. И ходил на беседу, и ходили подеревни с балалайкой. А после ходил на вечеринку. И так новый год я провел весело.
Ольга Бессарабова, вторая жена историка Степана Веселовского
1 января 1924. Санаторий “Долгие Пруды”
Особняк Саблина оставался островком Отечества в Лондоне до 1949 года
На моей елке горело 20 свечей о двадцати самых моих любимых и дорогих людях. В огнях свечей на елке все они совместимы. Брат Всеволод у меня. Все, что говорил Всева о себе, о Воронеже и обо всем остальном, на грани бреда.
Удачно и весело прошла детская елка. Всева был на елке и был праздничным явлением на елке. Старшие дети не могли наслушаться его рассказов (после обычных песенок, стихов, разыгранной пьески). И сам Всева был с детьми простой, веселый, остроумный и занимательный. […]
1928 ГОД
Вера Бунина, жена писателя Ивана Бунина
1 янв. 1928/19 дек. 1927. Францию с Новым Годом! А я еще не чувствую, что Новый год идет, хотя уже 8 лет встречаю его во Франции, и все еще не привыкла. […]
Встреча Нового 1941 года в Ленинграде.
1929 ГОД
Дмитрий Семенов, оперработник секретного отделения Минусинского окружного отдела ОГПУ
С чем мы пришли к 1/I? С курсом влево, с огнём по кулаку, с самокритикой и пр., и пр.
Запоздалый манёвр. Надо было это делать 3 года тому назад!
Вышел в свет первый том сборника документов “Голод в СССР. 1929-1934 гг.”
Нас обвиняли во всех семи смертных грехах человечества, на нас лили грязь, нами чуть ли не пугали детей, над нами смеялись, на нас плевали, нас называли контрреволюционерами, наши предложения – меньшевистскими…
Прошедший год целиком и полностью подтвердил нашу правоту. Термидорианские элементы подняли голову, кулак распоясался. Волей-неволей пришлось изменить курс. “Лучше поздно, чем никогда”, – говорят некоторые люди, но, по-моему, “лучше вовремя, чем поздно”.
1934 ГОД
Федор Ширнов, сотрудник Управления речного транспорта Колымско-Индигирского госпароходства в городе Среднеколымске
[1934] Новый год мы встречали весело. На пароходе ставили ребята спектакли, наш товарищ Ермолай играл на гармошке, несмотря на то что он был болен, в общем не тужили, а жили сегодняшним днем, а что будет завтра то увидим и вот бывало, только это попьем чаю и кричим, а нука Ермошка сыграй иркутянку, а я попробую отчибучить […] Да повеселей приударь на все меха, пусть, пусть гармошка арет по громче, может быть, кто дома услышит да подумает как мы в арктике живем, пусть не тужат обо нас, дайкась он станцует какой либо выкрунтас.
Внучка пытается узнать судьбу деда, бежавшего из СвирьЛАГа в 1933 году
За ужином нам прочитал старпом телеграмму полученную с мыса Северного, чтоб сзавтрашняго дня приготовили площадку для посадки самолета, который начнет перевозить больных. Откуда только взялась у больных сила, что кто только мог еле двигаться изъявлял согласие помогать в этой работе. Дух у всех приподнялся и как бы мы почувствовали о нас заботу, что мы сдесь на зимовке терпим больные разные невзгоды.
1935 ГОД
Александр Аросев, революционер, чекист
31 декабря 1935. Пришел к 11 ч. вечера в клуб Торгпредства встречать Новый год. Александровский – слишком гостеприимно меня встретил. Подозрительно. Или его тянут по делу Калымова, или что-нибудь мне уже напакостил. Между прочим, он (даже он!) говорит мне:
– Прямо не понимаю, как это вышло, что мы стали вдруг прославлять елку и, главное, в статье секретаря ЦК! (Об этой статье – на стр. 87. Ред.)
Под конец вечера меня упросили декламировать. Я прочитал Зощенко “Искусство Мельпомены”, “Кинодрама”. И Чехова “В бане”, “Хамелеон” и “Мыслители”. Понравился больше Зощенко. Еще бы!
1936 ГОД
Лев Николаев, медик, антрополог
31 декабря 1936. Часа через три наступит новый год. Готов ужин, но настроение духа не праздничное. Я только что прочёл последние номера газет и не могу думать ни о чём другом, как о политике. В “Правде” (от 30 декабря) напечатан отчёт заседания Академии наук СССР, на котором были исключены академики Чичибабин и Ипатьев. В чём “преступления” этих лиц, “недостойных быть советскими гражданами”? В том, что они уехали за границу, поступили на службу к каким-то промышленным фирмам и отказались вернуться в СССР. Ипатьев указал, что он не может расторгнуть договор с фирмой. Чичибабин заявил, что ему создали за границей прекрасные условия для работы, каких он не имел в СССР, и что поэтому в интересах науки он пока остаётся за границей. И вот за это оба исключены из Академии и, по-видимому, будут лишены советского гражданства. […] Ну, вот и довольно: написал это, и на душе стало немного легче. Близится полночь. Пора идти встречать Новый год.
1937 ГОД
Андрей Аржиловский, крестьянин
1 января 1937. С Новым годом! Как бы то ни было – празднуем, ели жареное мясо. Все-таки жить стало лучше. Будем ждать еще лучших дней. Хочется отметить и старое Рождество. […]
Олег Черневский, московский школьник
Стенограмма заседания 1937 года приоткрыла мотивы Большого террора
31 декабря 1937. …пошли в комн[ату] N 24 там было угощение: мандарины, конфеты, печенье и т.п. Были и напитки. Танцевали, я танцевал мало, т.к. пол был очень скользкий. 2 раза с Тамарой и 1 раз с Асей. Играли в разные игры. Одна новая игра такая наз. знакомые. Ходят парочками и загадывают каждый какой-нибудь предмет и подходят к другой парочке. Один из них выбирает из двух предметов один и идет с тем, кто этот предмет задумал, глупо, но приятно с девочками ходить под ручку. Приходилось со всеми, особенно приятно, конечно, с Асей. […]
Иван Папанин, полярник
[1937] Последний день года.
Ночью Эрнст подготовил из снега две кастрюли воды для варки обеда. Потом он принял двадцать одну поздравительную телеграмму от родных и друзей. Спасибо вам, дорогие соотечественники, за теплоту и ласковое слово! […]
1938 ГОД
Павел Филонов, художник
31 декабря 1938. Новый год встречали вдвоем с дочкой, она пригубила мою рюмку, мой стакан пива; я налил ей чайную ложку пива в маленький стаканчик, чокнулся с нею. Она пила за мое счастье, а я сказал, что мое счастье – дочка.
1939 ГОД
Дмитрий Хренков, участник Советско-финской войны
31 декабря 1939. Сегодня новогодняя ночь. Она пришла неожиданно и, по-гоголевски прекрасная, нависла над позициями. Я сижу у репродуктора и слушаю тихую чарующую музыку, идущую от радиолы. Родина! Как часто мы произносим это слово и плохо понимаем его смысл. И только вдали от нее, когда она требовательно тянет к себе, тогда познаешь великую силу отчизны.
Я выхожу из землянки. Ночь – сказочная. Тихо потрескивают от мороза ветви, слабо мерцают звезды, и месяц ходит по небу именинником. Ночь исключительной красоты. Кажется, что не хватает только черноокой Ганны, веселого Вакулы и прекрасной Параськи. А больше всего сейчас не хватает друзей, старых и милых хороших друзей. Хочется, чтобы они стояли рядом со мной в этот час…
1940 ГОД
Алексей Смирнов, комсомолец
1 января 1940. Чудесно встретил новый год, а именно: по просьбе бригадира остался в ночь на 1-е января дежурить в котельной. Часов в 9 вечера когда все привел в надлежащий порядок, лег спать оставив подручного следить за котлами и за моторами. К сожаленью проспал новый год т.е. его наступление. Проснулся в 2 часа ночи 1-го января 1940-го года. И хорошо, что я проснулся уже в 40-м году, а если бы проснулся как раз до его наступлению, то мог бы его напугать лишь потому, что я спал в котле который не топился сейчас и так измазался что не мог после себя узнать.
1941 ГОД
Дмитрий Фатеев, начальник гарнизонной библиотеки
1 января 1941. Поздравляю тебя, Витя, с Новым годом. 30го декабря тебе исполнилось 9 месяцев, а по своей сообразительности, смекалке, пытливости, наблюдательности и “работоспособности” ты далеко превзошёл свой возраст. Работать для тебя – закон. Если не игрушками играешь, так бабушке, матери или мне волосы дерёшь, в рот лезешь, глаза ковыряешь. К столу посадишь, так ты сейчас же полез на столе всё доставать. Сегодня я посадил тебя к себе на колени, а сам смотрю на ёлку. Мне как раз мама налила чаю и я прежде отодвинул стакан с чаем. Думал, что ты не достанешь. Вдруг мама кричит: “Митя, Витька стакан схватил!” А ты уже придвинул его к себе и руку в чай сунул. Малость обожогся (но не обварил) и заплакал. Дал я тебе конфетку, и ты перестал. […]
Пётр Волковой, подполковник
31 декабря 1941. Новый 1942 год встречать пришлось во время, когда весь Советский народ поднялся против кровожадного врага. Отмечен был очень просто. Собрались я, Горбачев А.Р. и хмель в столовой военторга. Подняли бокал за скорейший разгром немецкой армии и счастливую жизнь нашего Народа.
1942 ГОД
Лидия Тхоржевская, инженер-химик
1 января. 1942 год, где-то ты, мой далекий, любимый, встречаешь его? Сохранил ли тебя Господь в живых? Родной мой! Как я желаю всем сердцем и существом своим жизни и здоровья тебе; хочу встретиться с тобой, хочу видеть счастливым и веселым, нежным и любящим. Не раз ты спрашивал меня: “Твой ли я мальчик?” Да, ты мой и в жизни, и после смерти.
Николай Белов, подполковник, командир полка
31 декабря. Вчера получил от Лидочки целую пачку писем. Чувствуется, что ей тяжеловато одной с малышами. Находимся со штабом полка в трех километрах от передовой. Фрицы все время обстреливают Малые Голубочки артиллерией и минометами. Сегодня опять весь командный состав идет на переднюю линию окопов. Меня что-то Аноприенко с Семеновым не отпускают. Хочется уйти и пожить непосредственно на передовой.
1943 ГОД
Василий Савченко, участник войны
1 января 1943. В фронтовой землянке дымно, с потрескиванием горят дрова в походной железной печке с подмигиванием горит трофейный фонарь и при его свете люди кажутся тенями, черты лица их плохо уловить, но нам хорошо известно кто здесь находится. За столом сидят: Золотухин, Ковалев, Воробьев, Хейфец, Добросмыслов, Галкин и Якименко. Подняли бокалы. Ровно в 24.00 поздравили друг друга с Новым – 1943 – годом, и дали 15 снарядов по боевым порядкам противника. Ровно в 0 часов 1 минуту загрохотали орудия, встречая Новый год – они говорили о том, что наступает Новый год войны, год, который станет годом окончательного разгрома врага.
В ответ на наш огонь в 2.07 открыл огонь противник, вся линия фронта зажглась огнями выстрелов, и полетом трассирующих пуль, ракет загрохотала Земля. Потом через 10-15 минут все стихло и наступила тишина и темнота.
Мы продолжали застольную беседу.
Закончили ужин в 3 часа. […]
Лидия Тхоржевская
1 января. 1943 год начался для меня хорошо. В 11 вечера пришли подружки с патефоном, молодые девушки. Ели пельмени, пили за окончание войны, за возвращение любимых сердцу. Милый, родной Владя, как жаль, что ты далеко и нет тебя с нами. Пусть 1943 год для тебя будет счастливым, в нем ты вернешься к нам. Радость встречи отпразднуем так, как ни одной свадьбы не празднуют, пир горой устроим и все прошлые страдания забудем. Дай Бог, чтобы так и было.
Степан Кузнецов, мастер инструментального цеха на заводе N 52 (Кронштадт)
31-го [1943] Сделал ножик-складник и продал за кило хлеба. Это мне хотелось быть сытому в новый год.
Нина Захарьева, медработник, свидетель блокады Ленинграда
1 декабря 1943. Елки, елки, елки. Они стоят уже во всех магазинах и учреждениях. А у нас в садике – прямо посреди двора. С Дедом Морозом. Вечером на елке зажглись огоньки. Яркие, без маскировки.
Первые огни Ленинграда.
12 часов ночи. Что нам, ленинградцам, можно пожелать на Новый год…Конечно, выжить. Остаться целыми. Ну, а если?.. Уж если, так чтобы сразу. Как убит сегодня при обстреле наш начальник милиции с женой и ребенком. Сразу, наповал.
1944 ГОД
Тамара Лазерсон, узница каунасского гетто
1 января 1944. Все жестокие события, вся пролитая кровь невинно загубленных жертв – все в ней отмечено и Тебе, 1943 год, придется ответить перед судом Божьим и выдать виновных. Что хорошего принес Ты? Ничего, ничего! Зато плохого так много! Уже с самого начала Твоей власти, еще при царствовании молоденького января, какие акции совершал в Вильнюсе? А? Признайся! Что с Гайстами сделал? А когда вывозили людей в Кедайняй? Скажи! Когда продавали русских детей? Когда отправляли в Кайшядорис, разрывая семьи пополам?
Что? Ты молчишь? Молчишь, у Тебя нет слов для оправдания! Виновен Ты, проклятый год, к суду призываю Тебя – будь проклят, будь проклят! За все кровавые жертвы придется ответить Тебе, кровавый 1943 год!
Увы, потух свет – плохая примета […]
1946 ГОД
Юлия Кривулина, коллектор геологической партии
1 января 1946. Уже час, как пришел Новый, 1946 год. Мы его встретили, слушая радио и вкушая чай с медом и ржаными лепешками (очень вкусными, впрочем). По радио передавали все хорошую музыку Чайковского, Бизе, Глинки, под аккомпанемент ее я читала рассказы из “Нивы”. Один до сих пор веет очарованием…Это кажется мой первый сознательный Новый год. Раньше мы вообще дома не праздновали Нового года, поздравляли друг друга с ним утром, как будто удивляясь, что уже он наступил.
1949 ГОД
Михаил Пришвин, писатель
31 декабря 1949. Мороз держится. Вино к Новому году куплено, вечером будет праздник ожидания лучшего. Так и вся Россия, она учится ждать, и в этом содержится ее мудрость, вера, надежда, любовь. Это ожидание лучшего, накопляясь, разбивает границу, определяемую смертью, и вся разница между здесь и там – это, что здесь больше для себя лично, а там – для мира во всем мире. Итак, мы ожидаем в терпении, чтобы в этом мире каждому из нас открылся бы больший простор для творчества жизни и, независимо от нас, всем явился бы ясный путь навсегда. Этими словами встретим Новый год. Ожидание чуда – и подарков! 1975 год.