В мае 2019 года правительство будет по поручению премьер-министра Дмитрия Медведева обсуждать вопрос о возможности и необходимости комплекса мер по увеличению доли оплаты труда в ВВП с менее 50% до 60%. Прямых способов достичь цели, вполне сопоставимой с задачей нацпроектов, у правительства нет — как и уверенных причин ее достигать. Но политическая привлекательность для Белого дома самой идеи сместить в пользу трудящихся соотношение зарплат наемных сотрудников и прибылей собственников чрезвычайно высока.
Поручения Минэкономики, Минтруду и Росстату «проработать вопрос об увеличении доли оплаты труда в структуре валового внутреннего продукта до 60%» содержатся в перечне поручений главы правительства Дмитрия Медведева по итогам годового отчета правительства в Госдуме. О результатах проработки ведомства должны доложить в правительство до 22 мая. Напомним, в Госдуме 17 апреля Дмитрий Медведев довольно осторожно обсуждал с депутатами вопрос о возможности роста доли оплаты труда в ВВП. По данным “Ъ”, профильные министерства ранее не информировались о таком намерении, ранее в Белом доме (по крайней мере с 2003 года, когда смежные темы и в другом ключе обсуждались ныне покойным министром труда Александром Починком) тема не обсуждалась. Тем не менее правительство формально находится в одном шаге до появления новой цели соцполитики, по масштабам вполне сопоставимой с целями майского указа Владимира Путина в 2018 году: рост доли оплаты труда в ВВП на 10 процентных пунктов является политически крайне привлекательным лозунгом.
Если не принимать во внимание, что сроки возможного увеличения фонда оплаты труда (ФОТ) в ВВП на 15–20% не заданы, речь идет об очень значительных изменениях.
По данным Росстата, в 2018 году на оплату труда в структуре ВВП приходилось 46,4%, на налоги — 11,8% и на прибыль — 41,8%. В абсолютных ценах — из 103 трлн руб. на оплату труда тратится 48 трлн руб. Динамика показателя с 1995 года показывает, что максимума в структуре ВВП доля оплаты труда достигла в 2009 году (52,6%), а минимума — в 1999 году (40,1%). С 2016 года она снижается (в 2016 году — 48%, в 2017-м — 47,6%).
Впрочем, вычисления этого показателя содержат множество подводных камней.
Так, он включает в себя — и эту проблему констатирует Международная организация труда в докладе о зарплатах в мире 2017 года — налоги с ФОТ, и «чистое» влияние соотношения доли оплаты труда и капитала к валовому национальному доходу или ВВП на макропоказатели оценивать сложно. С другой стороны, и МОТ, и Всемирный банк в других работах констатируют сильное влияние на расчеты теневых доходов, стоимости, создаваемой в секторе госуправления, а также самозанятости — для РФ это влияние может быть сильнее, чем влияние политики правительства. Наконец, член-корреспондент РАН Ростислав Капелюшников в работах 2018 года убедительно демонстрировал, что из-за проблем с методологией расчетов (сопоставляются данные, в расчетах которых используются инфляция и дефлятор ВВП) истинная динамика доли оплаты труда в ВВП и стоимости рабочей силы для работодателей может быть принципиально иной, нежели отраженная в цифрах Росстата.
Отметим, господин Капелюшников комментировал в этих работах довольно обширную дискуссию в правительственных кругах о производительности труда — фактически производной от динамики доли его оплаты в ВВП. Предположение о том, что в РФ зарплаты растут быстрее производительности, в Белом доме не принято оспаривать. Но цели нацпроекта по производительности труда идеей роста доли оплаты труда в ВВП до 60% должны или отменяться, или, напротив, многократно увеличиваться.
За дискуссией о производительности в первом приближении стоит и более политически значимый вопрос — соотношение доли оплаты труда и капитала во многом определяет корпоративные прибыли.
Обсуждение лозунга «60% ФОТ в ВВП» очень легко свести к популистски крайне перспективной дискуссии о том, сколько прибылей в масштабах всей экономики собственники должны передать трудящимся, а не реинвестировать в бизнес. Наконец, само по себе обсуждение причин изменения доли ФОТ в ВВП крайне чувствительно: напомним, как писал “Ъ” 18 мая 2017 года, одной из таких причин может служить концентрация занятости в «суперкомпаниях» (Google, Walmart, Uber, Amazon), в РФ тот же эффект может обеспечивать концентрация занятости в Сбербанке, «Газпроме», «Ростехе», «Росатоме» — в огосударствленной экономике «изъятие прибылей в пользу трудящихся» неизбежно должно затрагивать госкомпании.
Между тем события прошлых лет показывают, что эффективных рычагов для управления долей оплаты труда в ВВП у правительства, в сущности, нет — а ее колебания с 1990-х происходят вопреки усилиям Белого дома или неожиданно для него. Обсуждать прямой и простой способ увеличения ФОТ в ВВП — повышение соцсборов и НДФЛ (как, например, в Северной Европе) — правительство вряд ли будет. Повышение зарплат в госсекторе эффективнее (при низкой безработице оно тянет вверх и зарплаты в частном секторе), но имеет ограниченный эффект и угнетает динамику ВВП. Возможен и отказ от политики гибкой оплаты труда – ее снижение компенсирует кризисы в экономике вместо увольнений сотрудников. Сокращение доли «тени» в ВВП также должно теоретически увеличивать долю в нем ФОТ.
Однако до 22 мая Минэкономики и Минтруду предстоит решить даже более сложную задачу: определить, какие цели может преследовать рост доли оплаты труда в ВВП до 60%.
Прямой корреляции этой доли с экономическим ростом, потреблением, уровнем бедности нет, а влияние показателя на социальное расслоение неизбежно выведет правительство на обсуждение одной из самых конфликтных в обществе тем.
Дмитрий Бутрин, Анастасия Мануйлова