Шок от трагедии, произошедшей 16 декабря в подмосковном Одинцове, где девятиклассник с ножом убил 10-летнего ребенка и ранил охранника, постепенно сменяется сложными общественными и профессиональными дискуссиями. В то время как следователи фиксируют признательные показания подозреваемого и детали подготовки нападения, включая обнаруженный муляж взрывного устройства, Совет по правам человека (СПЧ) при Президенте РФ начал работу над инициативой иного рода. Речь идет о возможном законодательном ограничении на публикацию в интернете подробностей, фото и видео материалов с мест подобных преступлений.
Поводом стали шокирующие кадры, мгновенно разлетевшиеся по новостным лентам и Telegram-каналам без какой-либо цензуры. Правозащитники считают такую практику недопустимой, полагая, что детализированная и сенсационная подача может провоцировать новых агрессоров, создавая эффект «медиавируса». Однако параллельно с этой важной этической дискуссией представители индустрии безопасности вновь вынуждены задаваться более прикладными и горькими вопросами.
Происшествие в Одинцове — уже третий случай нападения на школу только в 2025 году, а за последнее десятилетие таких инцидентов насчитывается не менее двадцати. И каждый раз по итогам трагедии звучат одни и те же вопросы: как подростку удалось пронести оружие в учебное заведение, и почему система физической охраны не сработала так, как от нее ожидают? В данном случае девятикласснику для нейтрализации сотрудника ЧОП хватило газового баллончика и ножа. Стандартные турникеты и металлодетекторные рамы, даже если они установлены, зачастую оказываются неэффективным барьером.
После каждого инцидента следуют служебные проверки, администрации школ и охранные предприятия подвергаются жёсткому прессингу, кого-то наказывают. Но, к сожалению, трагедии повторяются вновь, пусть и в другом регионе. Отчасти это связано с парадоксальным человеческим фактором: нападавших, как правило, окружающие — и одноклассники, и учителя — впоследствии характеризуют как «тихих», «спокойных» или «обычных». Более того, даже когда такие подростки, как и в этот раз, открыто публикуют в сети или рассылают сверстникам свои агрессивные манифесты, эти тревожные сигналы зачастую остаются без внимания или не воспринимаются всерьез. Конечно, где-то угрозы, вероятно, удается вовремя выявить и предотвратить, но до общественности доносятся лишь истории громких провалов.
Таким образом, трагедия в Одинцове вскрыла два ключевых фронта проблем. Первый — это медиаэтика и потенциальное регулирование информационного поля, которым занялись в СПЧ. Второй, не менее острый, — это системные вызовы для комплексной безопасности образовательных учреждений. Вопросы выходят далеко за рамки простого наличия поста охраны. Они касаются подготовки и оснащения сотрудников ЧОП для противодействия именно вооружённому нападению, интеграции технических средств контроля доступа с системами оперативного реагирования, а также создания в школах эффективных психологических служб, способных распознавать реальные угрозы на ранней стадии. И если законодатели могут ограничить поток шокирующего контента, то задача по созданию по-настоящему надежного защитного периметра вокруг детей по-прежнему лежит на стыке ответственности государства, охранного сообщества и всего общества.