Каждое лето в России гибнет около 600 детей. Многие тонут в прудах и реках, кто-то проваливается в незакрытые канализационные люки, кого-то похищают прямо на улице. Дети падают с высоты. Уходят в лес и не могут найти дорогу обратно. МЕЛ поговорил с председателем добровольческого поисково-спасательного отряда «ЛизаАлерт» Григорием Сергеевым о летних опасностях и тотальной ответственности взрослых за здоровье и безопасность детей.
«Вся защита детства сосредоточена, уважаемые взрослые, в нас самих»
Вот представьте себе ситуацию: школа в Брянской области, единственный туалет — через улицу, такой полубетонный-полукирпичный сарай, у которого пол с дырками. Внизу под сараем — огромная выгребная яма, а сбоку (видимо, ради вентиляции) чуть сдвинута плита, на которой всё здание стоит. Но щель закидана ровным слоем мусора, ее не видно. Трехлетний ребенок лез за мячиком через мусор — думал, это твердый слой. Мы нашли его там, в туалете, через неделю.
А теперь давайте разберемся: кто виноват в этой ситуации? Трехлетний ребенок, который полез за мячиком, или взрослые, которые до сих пор не построили в школе нормальный туалет? Ответ очевиден: виноваты взрослые.
Взрослый, который ворует крышку канализационного люка, не осознает, что делает шаг к убийству ребенка. Этого не осознает сотрудник предприятия, который принимает эту крышку и платит за нее деньги, прекрасно понимая, что крышка украдена с улицы. Не осознают чиновники, которые позволяют воровать эти крышки и не успевают их оперативно менять. Не осознают, наконец, родители, которые позволяют детям играть в подобных местах.
Все вместе делают шаг к убийству ребенка. Но никто об этом не думает, потому что никому ничего не будет…
Базовая ситуация: ребенок не пошел домой из-за плохой оценки — не хотел, чтобы отец его отругал. В рамках проверки заброшенного завода мы находим ребенка под осыпавшейся кирпичной стеной и уже ничего не можем сделать. Тридцать процентов зданий страны — заброшенные. И все они открыты, доступны — заходи и играй. Когда мне было двенадцать, я в таких местах тоже бегал. Но у современных детей есть альтернативы. Чтобы они не играли в заброшенных зданиях, им нужно объяснять уровень риска и опасности, взамен предлагая, например, скалолазание или спуски на байдарках: они тоже сопровождаются риском и опасностью, но контролируемыми.
Каждый второй овраг за территорией типичной российской деревни — это помойка, где дети играют с токсичным мусором, который гниет на жаре и отравляет воздух. Часто на этих помойках дети получают травмы, несовместимые с жизнью.
Места повышенного риска — вроде канализации, водопровода, мусорных полигонов — нужно однозначно ограничивать от доступа детей. Но это не значит, что, обнеся все ящики и закрыв все дырки, взрослый человек — это я ко всем обращаюсь, в том числе и к себе — обезопасит ребенка. Но это необходимый минимум — то, с чего нужно начинать.
У меня есть любимая история про одного тракториста, который громко, грубо, страшными словами кричал детям, чтобы те срочно покинули тонкий лед пожарного пруда. Он просто шел на работу и заметил, что там играют первоклассники. Он использовал такие обороты, от которых и у взрослого человека могла бы закружиться голова. Это было не слишком педагогично, зато максимально эффективно. Дети поняли, пусть даже через страх.
И для меня этот тракторист — герой, потому что благодаря ему дети не утонули…
Если бы все взрослые вели себя так, у нас было бы намного меньше серьезных проблем. Вся защита детства сосредоточена, уважаемые взрослые, в нас самих, а не в мифических людях, которые пишут учебники, не в школе и не в полиции, а в каждом взрослом человеке. Дети сами себя защитить не смогут.
«Искали больше 100 человек. А нашёл папа»
Каждое лето в России гибнет примерно 600 детей, в основном из-за несчастных случаев. Среди них крайне мало тех, кто, например, отдыхал в лагере и был под присмотром. Чаще речь идет о детях, которые, напротив, возвращаются со смены, успев отвыкнуть от уровня городской опасности. Или, наоборот, уезжают из города в деревню и не осознают особенностей среды: не знают, что такое кукурузные поля, в чем опасность пруда, что собаки могут кусаться.
Каждому родителю нужно помнить, что любое изменение среды — это отдельный серьезный разговор с ребенком о безопасности. При этом поговорить один раз недостаточно. Пятилетний или семилетний ребенок через два-три месяца забудет то, что ему скажут сейчас, поэтому предупреждать его нужно регулярно. А потом проводить инструктаж на примере конкретных кейсов. Например, ребенок едет в спортивный лагерь, где будет самостоятельно ходить в бассейн. Перед поездкой нужно провести обсуждение возможных опасностей у воды, сделать это обстоятельно и серьезно. Может быть, повторить его, когда родитель будет навещать ребенка. Казалось бы, лишнее. Нет, не лишнее, лишнего тут не бывает.
Абсолютное большинство россиян живет в мире, похожем на Спарту. С одной стороны, есть Москва — город, где дети передвигаются самостоятельно только в благополучных районах. А есть Владимирская область, где восьмилетки стоят с поднятой рукой у обочины и ловят машину, чтобы доехать до пруда искупаться. Они не осознают потенциальной опасности этого мероприятия: им о ней никто не сказал.
Мы получаем много заявок от родителей утонувших детей, которые верят, что их ребенок на самом деле заблудился
Но шанс того, что он действительно потерялся рядом с водоемом, а не утонул в нем, очень мал. Таких несчастных случаев не происходило бы вовсе, если бы взрослый мир информировал детей об опасности.
Для того чтобы хоть как-то изменить эту ситуацию, мы сделали свою «Школу „ЛизаАлерт“» для детей от 5 до 10 лет, где они обучаются навыкам безопасности и поведения на улице. Дети проходят квесты и закрепляют знания, а в это время их родители слушают истории о трагедиях, случавшихся с детьми. Там я беру ситуации пожестче, а не те, что пересказываю сейчас. Но наша задача — не напугать, а дать понимание того, что соблюдать безопасность важно.
Это родительская программа воспитания, потому что без участия родителей никак. Например, у нас есть целая система «Как сделать так, чтобы ребенок, находясь дома один, не открывал кому попало». Суть в том, что внутри семьи разрабатывается история с кодовыми словами, которые знают только дети и родители. Детям эта игра очень нравится, они с удовольствием в ней участвуют. Но если уставший родитель пришел с работы, забыл кодовое слово и ругается через дверь на ребенка, который его без этого слова не пускает, то в чем смысл всех этих тренингов?
Родитель не имеет права так делать, он должен уважать личность ребенка. Забыл кодовое слово — спи в подъезде, вспоминай
Многие взрослые игнорируют правила, которые висят у них на работе, воспринимают их как шаблонные инструкции. Когда в ресторане включится пожарная тревога, они скорее предпочтут доесть свой салат, потому что «дыма-то еще нет». Но чтобы ребенок поверил родителю, когда тот рассказывает о безопасности, родитель должен показывать ему пример. Постоянно.
Однажды мальчик пропал на лесной тренировке по спортивному ориентированию. Зимний лес, на месте 50 спасателей разных структур, которые находятся в оперативном управлении МЧС, и еще 50 добровольцев поискового отряда «Экстремум» Ленинградской области плюс сотня добровольцев «ЛизаАлерт». Искали больше 100 человек. А нашел папа. Поэтому родители — самые мотивированные участники поисков. И хорошо бы всем родителям научиться использовать эту энергию для профилактики трагедий, которые могут произойти.
Если ребенок потерялся
Во-первых, родитель должен знать круг общения ребенка. Это позволит проверить все контакты и понять, куда пропавший мог пойти, у кого оставался. На это можно потратить очень мало времени.
Во-вторых, нужно звонить в полицию через единый номер экстренных служб 112. Начнутся поисковые действия.
В-третьих, после звонка в экстренную службу нужно обратиться в поисковый отряд «ЛизаАлерт», если он есть в вашем регионе. Есть места, где нет именно нас, но везде есть какие-нибудь поисковые центры. Они должны максимально быстро узнать о пропаже человека.
«Главная задача взрослого — чтобы человек дожил до 18 лет»
Современные дети не умеют кричать. Потому что дома взрослые постоянно повторяют: «Тише-тише, разбудишь бабушку», «Не шуми в магазине, чего ты разыгрался?» А потом незнакомец хватает ребенка за руку, и тот не кричит: ему всю жизнь говорили, как этого не делать, и никто не задумался, как объяснить, когда кричать надо. В опасной ситуации, будь то хрупкий лёд или агрессивный незнакомец, ребенок должен привлекать к себе внимание.
Девочка сидит в машине у человека, который ее похитил, и просто плачет на заднем сиденье. Машина застряла, похититель просит, чтобы ее помогли вытолкнуть. Проезжавшие мимо автомобилисты толкают машину и спрашивают: «А чего у тебя там ребенок плачет?» — «Да в школе поссорились». И они отпускают его без всяких сомнений, потому что девочка не кричит и не зовет на помощь. Эта история реальная. И закончилась она ужасно.
Современный ребенок должен знать о том, что любой взрослый априори хитрее него. Следующий шаг — объяснить ребенку, что ситуаций, в которых незнакомый взрослый о чем-то его просит, просто нельзя допускать. Поэтому на наших квестах мы тренируем в том числе и готовность говорить «нет».
Ребенок должен знать алгоритм действий при встрече с незнакомцем, который просит помощи на улице. Такое обращение — сигнал тревоги. Нужно либо убежать, либо четко и уверенно говорить: «Я с вами никуда не пойду, не приставайте ко мне!» Затем нужно блокировать дальнейшие действия незнакомца, быстро покинув пространство или, наоборот, оставшись в людном месте. Потом нужно позвонить родителям и вызвать помощь.
«Незнакомый взрослый опасен, он не может о чем-то тебя попросить на улице или где угодно еще. А если он и попросил, то ты ни в коем случае не можешь сам выполнить его просьбу. Ты можешь обратиться к родителям, другим взрослым, которых ты знаешь и которым ты доверяешь. Они примут решение, что делать в этой ситуации» — эти слова нужно постоянно повторять своим детям.
Главная задача взрослого — чтобы человек дожил до 18 лет. Но это вовсе не означает, что детей нужно ограждать от занятий спортом и учить их не ставить перед собой больших целей вроде подъема в горы. Все это возможно — но точно нужно исключить игры в заброшенных домах, небезопасные места и нежелательную коммуникацию с незнакомыми взрослыми.
«Для нас видеонаблюдение — это абсолютное благо»
Чем больше контроля есть у родителей, тем лучше. Но этот контроль всегда должен быть оговорен и согласован с ребенком. Да, стоит ставить маячки, настраивать отслеживание геопозиции в телефоне, но при этом обговаривая, зачем вы, родитель, это делаете. Мы рекомендуем проработать маршрут до школы и из школы: если ребенок добирается на велосипеде или самокате, уровень необходимой внимательности и ответственности сразу увеличивается в разы.
Контроль касается не только ребенка, но и города. Я считаю, что во всех детских учреждениях должны быть камеры, которые будут снимать всю территорию заведения. И если, например, на камерах заметят взрослого, который находится рядом больше часа, стоит вызвать наряд полиции с вежливым вопросом о том, что он, взрослый, там делает. Также можно переписать документы — при появлении в любом другом месте рядом с детским учреждением этого человека можно было бы поставить на учет.
Для нас, поисковиков, видеонаблюдение — абсолютное благо. Оно позволяет выяснить множество деталей похищения. Это нужный ресурс безопасности, в радиусе обзора которого совершается меньше преступлений.
С помощью записей видеокамер мы можем изучать модель поведения похитителя и уровень опасности
Во время одного из поисков мы увидели, как ребенок радостно прыгал вокруг преступника, рассказывая ему какие-то истории. Мы оценили поведение человека, уровень опасности для ребенка. Не будь там видеокамер, мы могли бы выбрать совершенно иную, менее эффективную модель поисков, которая не привела бы к результату.
Чем больше технического контроля, тем меньше маневра для совершения противоправных действий. В маленьких населенных пунктах, где часто пропадают дети, мы все равно проверяем немногочисленные видеокамеры. Иногда это помогает, но для нас очень важно, чтобы камер было больше.
«Никто не думает о безопасности — только о последствиях»
Глобально за безопасность ребенка отвечают не только родители, но и школа. Но мы живем в стране, где эта система не работает. Работает роль личности — директора или классного руководителя. Да, конечно, есть некие общие для всех школ правила безопасности, но их можно нарушить, и никому ничего не будет. Поэтому одна школа увешана камерами и охранник вежливо спрашивает цель визита у каждого входящего, а в другой можно сухо сказать: «Я к директору». И охранник просто кивнет — может быть, даже испуганно. Задача охранника — контролировать людей, приходящих на территорию школы и стоящих рядом с ней.
Если вы, посторонний человек, заходите на территорию школы и вас быстро вычисляют — это хорошо. Если вы никому не нужны — плохо
Массового контроля за безопасностью в российских школах, к сожалению, нет. Да, есть разные средства вроде турникетов. Но ребенок выходит за турникет, и там его может забрать некий дядя Федор, который просто скажет: «Мама сказала мне тебя забрать». И уведет ребенка.
Как решить проблему? Выдавать ребенка только проверенным взрослым, которых в лицо и по именам знает охрана. Можно сделать выдачу по паспорту. Мы проводили такой эксперимент, но против него выступили сами родители, которые на третий день стали забывать паспорта и возмущаться. Им кажется, что с детьми ничего не случится и все это лишнее. Родителям лень исполнять правила, они с большим удовольствием отдали бы безопасность ребенка на откуп ему самому. И именно поэтому они — самые большие борцы с детской безопасностью.
Определенные задачи есть и у директоров: они должны коммуницировать с местными властями, требовать от них организации безопасных подходов к школе, достаточного освещения, предупреждающих дорожных знаков, зебр.
Хорошая работа видна уже на подходе к школе. Видите со всех сторон непрозрачный забор? Отлично
Вокруг детских учреждений — детских садов, школ, лагерей — должны быть заборы, притом непрозрачные. Они обеспечивают безопасность детской жизни на территории школы. Конечно, заборы — это враги общества, от них нужно избавляться. Но есть места, в которых они обязаны быть. Они нужны, чтобы человек с нарушениями психики не мог, как в зоопарке на зверей, смотреть на детей и выбирать жертву.
Некоторое время назад мы искали девочку Вику, которую забрали через решетчатый забор детского учреждения. Дяденька просто нагнулся и через дыру в заборе вынул ребенка. Все это происходило на глазах у других людей.
Безопасность школы можно обеспечить не декоративными заборами, а тотальным контролем территории, цифровыми системами доступа, видеокамерами и настоящей, эффективной охраной. Даже московские школы редко обеспечивают такой уровень, поэтому нередко предпочитают вручить родителю согласие на то, что его ребенок самостоятельно покидает школу после уроков. Если родитель подписывает документ, он подтверждает, что школьник, выйдя за крыльцо, уже не находится под ответственностью учебного заведения. Так школа страхует себя, потому что никто, к большому сожалению, не думает о безопасности — только о последствиях.