Мнение! Почему стреляет «безбашенный» юнец? Еще раз о проблемных вопросах безопасности в школах и путях их решения

После событий в Керчи 17 октября прошлого года прошло уже немало времени, заметно спала информационная волна им вызванная, которая, что греха таить, в ряде случаев имела весьма заметный PR-оттенок так как иногда сопровождалась заведомо невыполнимыми предложениями, а то и просто громкими общими фразами и призывами.

Да, информационный вал стал менее интенсивным, но, с огромным сожалением приходится признать, что вероятность повторения подобных событий в будущем далеко не исключена. Терроризм в отношении школ в исполнении их учеников — относительно новая угроза и серьезнейший вызов частному охранному сообществу, которое, кто бы что ни говорил и к чему бы ни призывал, является и еще долго останется, практически единственным реальным партнером администрации школ в решении задач охраны.

Кроме того, охранник школы и директор ЧОО это люди, которые практически всегда первые, а в ряде случаев единственные, на кого направлены обвинения в некомпетентности и неэффективности в случае тяжелого ЧП. И, судя по всему, такая ситуация сохранится в обозримой перспективе.

Исходя из этого Нижегородским региональным объединением работодателей совместно с Ученым Советом Академии безопасности «Беркут» ведется работа по изучению обстановки с обеспечением безопасности школ и поиску путей выхода из сложившейся в них, очень не простой, ситуации с учетом опыта ЧОО, специализирующихся на их охране.

Работа по обеспечению охраны любых объектов, в том числе школ, ведется по нескольким взаимосвязанным этапам. Первый и главный из них – это целеполагание, т.е. точное формулирование главной цели системы охраны по обеспечению максимального или частичного или минимально приемлемого уровня противодействия реально существующим угрозам. Исключительно важно, что определение целей и постановка задач должны основываться, подчеркиваю, на реальных возможностях и ресурсах заказчика и ЧОО.

В реалиях сегодняшнего дня главная цель системы охраны школ может быть даже задекларирована не более как «минимально приемлемый уровень противодействия реально существующим угрозам». Подчеркиваю – пока это не более чем декларация о намерениях не обеспеченная реальными возможностями и ресурсами школы и ЧОО.

Анализ, проведенный Нижегородским региональным объединением работодателей совместно с Ученым Советом Академии безопасности «Беркут» отчетливо показывает, что в реалиях сегодняшнего дня очень многие школы реально и значительно, мягко говоря, «не дотягивают» даже до минимального уровня.

Обеспечение безопасности в школе — задача исключительно сложная и она должна решаться максимально эффективными, во всяком случае, соизмеримыми, например, с торговыми центрами, силами и средствами. Мне возразят — сравнение школы и торгового центра некорректно. Однако, на мой взгляд, это не совсем так.

С точки зрения комплекса угроз, сложность обеспечения безопасности, школы во многом сходна и сравнима с крупными торговыми центрами: одновременное пребывание в них больших масс людей (от 300 до 1 500 и более человек), большая вероятность террористической угрозы, резонансность происходящих на них тяжелых ЧП требуют особых подходов к организации охраны.

А как выглядят эти «особые подходы» в реальности?

С точки зрения наличия и структуры «групп риска», на наш взгляд, весьма показательно сравнение социально-демографического состава посетителей торгового центра и учеников, находящихся в школе.

Посетители торгового центра это на 75-85% это совершеннолетние люди со значительно меньшей, чем дети и подростки, вероятностью делинквентного поведения. (Справка. Делинквентное поведение – это девиантное поведение, выходящие в область противоправных действий.)

При этом большинство детей и значительная часть подростков в торговый центр приходят в сопровождении взрослых, т.е. находятся под «персональным» их контролем. Естественно, подростки, находящиеся в торговом центре без сопровождения взрослых могут объединяться в группы. Однако, этих групп сравнительно не много, как правило, они не многочисленны (3 – 7 человек), отчетливо выделяются в общей массе и достаточно легко выявляются и контролируются охраной.

В школе «процентная ситуация» совершенно противоположная. Количество «глаз» контролирующих поведение школьников в расчете на одного подростка минимально, он длительное время находится в своем коллективе ровесников (20-25 человек), имеющим, свои, зачастую весьма жесткие законы, традиции, своеобразную систему ценностей и норм поведения, которые формируются мощнейшим информационным потоком пропагандирующим культ насилия, романтизирующим суицидальное поведение. Совокупность этих факторов с большой вероятностью может спровоцировать подростка на неадекватный, исключительно опасный поступок.

При этом подчеркну, что в торговых центрах практически нет задачи по обеспечению жесткого пропускного режима. В школе же жесткий пропускной режим – важнейшее требование безопасности. Более того, в школе он осложняется достаточно жесткой регламентацией по времени («к звонку») и, как результат необходимостью обеспечения массового прохода учеников в короткое время. Ничего подобного в торговом центре мы не наблюдаем.

Даже из этого далеко не полного сравнения, на мой взгляд, очевиден вывод – в школе обеспечение безопасности людей — задача более сложная, чем в торговом центре.

Теперь продолжим сравнение с точки зрения привлекаемых для обеспечения безопасности сил и средств.

Охрану торгового центра в дневное время осуществляет от десяти до двадцати частных охранников, возглавляемых специально выделенным от ЧОО начальником охраны объекта. К этому нужно прибавить, как минимум, с десяток всякого рода «контролеров торговых залов», «менеждеров» и прочих «квази-охранников». Более того, в торговом центре, как правило, существует штатная, профессиональная служба безопасности численностью от трех до шести человек.

Таким образом, безопасность торгового центра в реальном времени обеспечивает специализированное, подготовленное, профессионально управляемое подразделение численностью от двадцати до тридцати человек.

Более того, это подразделение оснащено современными системами видеонаблюдения (от ста до двухсот пятидесяти видеокамер), системами контроля доступа, сигнализации и прочими ТСО, которые многократно увеличивают возможности охраны.

Однако, даже при всем этом, как показывает практика, подобное подразделение не всегда, возвращаемся к целеполаганию, обеспечивает максимальный уровень противодействия реально существующим угрозам.

Что мы имеем в школах? Перечень сил и средств обеспечения безопасности детей пугающе короток. В подавляющем большинстве охрану школы в дневное время осуществляет 1 (один!?) охранник в «тесном взаимодействии» со сторожем или вахтером. Ни о какой системе видеонаблюдения, как правило, речи нет, а если она и есть, то эта система «времен очаковских и покоренья Крыма». СКУД представлена заурядным турникетом, в лучшем, достаточно редком, случае, рамкой металлоискателя. И все…

Для тех, кто далек от частной охраны, скажу, что такими силами ЧОО обеспечивают охрану небольшого ларька или заправки.

А теперь вернемся к сравнительному анализу школы и торгового центра. И сразу возникают вопросы:

1. Почему уровень обеспечения безопасности школы, которая во многом аналогична по уровню террористической опасности с торговым центром, даже не в разы, а в десятки, я подчеркиваю, в десятки раз ниже?
2. Почему, несмотря на декларируемый на всех уровнях лозунг «Дети-главная ценность общества», школы практически беззащитны и при существующем уровне обеспечения безопасности школ жизнь детей зависит от хотелок безбашенного вооруженного юнца, которого нынешняя охрана школ просто не в состоянии остановить даже теоретически?

Всякие авторитетные рассуждения о кнопках КТС, «мгновенно» прибывающих ГБР, нормативах расчета численности охраны школы, мягко говоря, не очень убедительны…

Кстати, о нормативах. Уже давно существует негласный (почему негласный?) норматив. Цитирую: «…до 800 школьников — один охранник на объект. Свыше 800 и при наличии двух действующий входов — два охранника на объект». Вот так! Это именно то, о чем мы уже говорили выше… Комментировать тут нечего.

Теперь что касается способности ГБР оказать реальную помощь охраннику школы в случае тяжелого ЧП, аналогичного керченскому. В договорах на оказание охранных услуг срок прибытия ГБР на место происшествия в дневное время оговаривается в пределах от восьми до десяти минут. Это в лучшем случае. Теперь обратимся к печальному хронометражу керченской трагедии, приведенному Федеральным агентством новостей 19 Октября 2018: «Расправа длилась около десяти минут. На месте погибли 18 человек, более 50 человек были ранены.» Вот тебе и всемогущая ГБР… И здесь — «без комментариев».

Таким образом, при возникновении тяжелого ЧП охранник при любом раскладе остается один. И перед ним стоит даже теоретически не разрешимая тактическая задача – голыми руками защитить сотни людей. Ему остается только одно – как подольские курсанты 1941 года, подчеркиваю — это не пафос, ценой собственной жизни хоть на десяток секунд задержать негодяя, вызвать его огонь на себя, дать хоть кому-то уйти от опасности. И не более того…

Так уже было. В Керчи. Цитирую официальную сводку: «Женщина-вахтер, услышав первые выстрелы и взрывы, успела нажать тревожную кнопку, а потом была ранена». Вопрос «А где был охранник?» я переадресую авторам норматива «про одного охранника на 800 человек» и чиновникам от финансов и безопасности, которые с этим «негласным» нормативом «негласно» согласны.

Таким образом, можно сделать вывод: в нынешнем состоянии охрана школ не способна даже хоть как-то отразить уже начавшееся террористическое нападение и предотвратить значительные жертвы.

Позволю себе высказать свое мнение о некоторых путях выхода из такого положения:

1. Нужно вспомнить тому, кто забыл и разъяснить тому, кто не знает, что главный тактический прием (и форма профилактики преступлений) любой охраны – это демонстрация самой охраны и ее возможностей. Поэтому пора перестать ужасаться при упоминании слов «вооруженная охрана» в отношении школ. Если охрана не принесет в школу оружие, то его принесут в школу другие. Уже приносят. Уже применяют. Уже гибнут десятки людей.

На наших детей посягает реальный, вооруженный, безжалостный враг, который, несмотря на свой «нежный возраст», способен убивать людей десятками. И ему надо противопоставить адекватные средства. Это пора понять всем. Почему вид вооруженного меавтехима в школе не ужасает граждан Израиля? Кстати, меавтехим это не название и знание размеров палки резиновой, а весьма точный перечень узко специальных компетенций.

Что касается волнений родителей, то я убежден, что нежная психика подростка не очень пострадает от вида вооруженного охранника в школе, учитывая ежедневно обрушивающийся на детей и подростков мощнейший информационный вал пропаганды насилия, демонстрации оружия и последствий его применения.

Вопрос в другом: кому это оружие доверить? А это отдельная и огромная тема кадровой работы в ЧОО, профессиональной и психологической подготовки и системы контроля психологического состояния охранника.

Если бы керченский негодяй видел, что на входе в школу стоит парень из когорты «вежливых людей» с пистолетом, то он, несмотря на всю свою «безбашенность», очень бы подумал, реализовывать свои намерения или нет. И даже если бы он от своих намерений не отказался, жертв было бы в десятки раз меньше. На мой взгляд, это очевидно.

2. И еще одно. Для специалистов…
Приведу бессмертные слова Глеба Жеглова: «В каждом, даже в самом тайном делишке всегда отыщется человечек, который что-либо слышал, что-либо видел, что-либо знает, помнит или догадывается».

А теперь — выдержки из информационного, к сожалению post factum, потока, о керченском негодяе. Цитирую: «Знакомые рассказывали, что он был странным, замкнутым, интересовался маньяками, взрывчаткой», «Было бы неплохо всех перестрелять», — говорил он сокурсникам незадолго до трагедии», «Мальчик не ходил в кружки, не участвовал в праздниках, ему даже в кино нельзя было, но он тайком бегал с друзьями, а потом получал нагоняй за это».

Теперь небольшой комментарий. В школе ребенок и, в дальнейшем – подросток, находится длительное время, зачастую многие годы. Это создает идеальные возможности для его всестороннего изучения, получения о нем самой полной информации, которая зачастую буквально «лежит на поверхности» (см. выше).

Остается только ее собирать, систематизировать, анализировать и на этой основе прогнозировать поведение подростка. Это прямая обязанность школьного педагога-психолога. Дело остается, казалось бы, за малым: хотя бы, как минимум, информацию о «группе особого риска» систематически транслировать в охрану на уровне: «Обратите внимание на Иванова, Петрова, Сидорова» и получать обратную связь. Как ни странно, это делается далеко не во всех школах. Под это даже подводится правовая база на тему персональных данных. Вот и получается, что пропуская поток детей в школу, охранник воспринимает их именно как обезличенный поток, не выделяя в нем детей и подростков, требующих особого внимания.

Однако к чести отдельных ответственных охранников школ должен сказать, что многие из них, особенно имеющие значительный (3-5 лет) стаж работы в школе, самостоятельно, без указаний сверху, очень не плохо ведут эту работу. Они лично знают многих подростков, требующих особого внимания, «присматривают» за ними в ходе всего времени, обращаю внимание – а не только на входе, их пребывания в школе, передают информацию сменщику. Вопрос только в том, почему охранник ведет эту работу самостоятельно и почему эта работа не приведена во всех школах в четкую обязательную систему? При этом добавлю: важнейшим условием эффективной работы этой системы является стабильность кадров охраны школы.
И в заключение. Я сознательно не касался вопросов финансовых. По этому поводу идут и долго еще будут идти бурные дебаты в высоких сферах. Скажу одно. Надежная система охрана школы по определению, я подчеркиваю, в принципе, не может стоить дешево, так как речь идет в буквальном смысле слова о жизни людей, тем более детей.

Теперь о радении за сбережение и экономию бюджетных средств. Экономить их и сберегать – это, конечно, важно, но при этом не нужно выходить за рамки здравого смысла. В этой связи приведу образное сравнение, прозвучавшее на заседании профильного комитета Владимирской ТПП 22.02.2019: «Любому обывателю ясно: если для его автомобиля нужно качественное топливо с октановым числом свыше 90, то он никогда, с целью экономии, не купит бензин А-78, причем у поставщика с сомнительной репутацией. А вот в сфере охраны социальных объектов подобное допускается».
От себя скажу: обывателю-то ясно, но не он принимает по школам решения…