По данным судебного департамента при Верховном суде, с 2007 по 2015 г. суды рассмотрели 4 659 325 ходатайств о контроле и записи переговоров, а также об ограничении тайны переписки, из них удовлетворено 4 517 515 ходатайств, т. е. почти 97%. Такие цифры приводятся в докладе «Россия под наблюдением», который публикует в понедельник международная правозащитная группа «Агора». Количество запросов постоянно росло, особенно тех, что подавались в рамках оперативно-розыскных мероприятий, т. е. без или по крайней мере до возбуждения уголовного дела. Если считать, что у каждого из прослушиваемых было за месяц хотя бы по одному собеседнику, то за последние девять лет минимум 6% населения страны подвергалось прослушиванию, констатирует один из авторов доклада, руководитель «Агоры» Павел Чиков.
Правозащитники на основе открытых источников проанализировали формы и методы, которые государство использует для слежки за гражданами, и кто становится объектом его внимания. Они зафиксировали 352 факта использования государственными или близкими к ним структурами слежки в случаях, когда отсутствовали убедительные доказательства криминальной активности граждан и организаций, ставших объектами слежки. Самым массовым видом стал сбор биометрической информации (отпечатков пальцев, проб ДНК и т. п.) – 242 факта. Так, о принудительном фотографировании и дактилоскопировании сообщали активисты, задержанные на Манежной площади Москвы в декабре 2014 г. Образцы слюны для геномной регистрации принудительно брали в Крыму у крымских татар в 2014 и 2016 гг.
На 2-м месте – контроль передвижений (35 случаев). Железнодорожные, авиабилеты и билеты на межобластные автобусы продаются только при предоставлении паспорта, с регистрацией личных данных пассажиров. Эти данные попадают в базу «Розыск-магистраль», которая позволяет отслеживать перемещения подозреваемых в серьезных правонарушениях, в 2005 г. она была дополнена разделом, куда включали сведения о потенциальных экстремистах.
Приказ о создании и порядке функционирования базы «Розыск-магистраль» никогда не публиковался, о ней стало известно в ходе разбирательства в ЕСПЧ по жалобе нижегородского правозащитника Сергея Шимоволоса, который пытался расследовать массовые задержания активистов перед саммитом Россия – ЕС в 2007 г. На 3-м и 4-м местах (соответственно 28 и 23 случая) – скрытое видео- и аудионаблюдение, а также взлом аккаунтов и перехват электронной переписки: записи телефонных переговоров и содержимое почты оппозиционеров неоднократно попадали в СМИ. В декабре 2015 г. ЕСПЧ в решении по делу Романа Захарова признал факт нарушения и указал на целый ряд фундаментальных дефектов российского законодательства, которые позволяют правоохранителям обойти процедуру разрешения и перехватывать любые сообщения без предварительного судебного решения.
В России сформирована комплексная система контроля, целевым образом применяющаяся в отношении политических и гражданских активистов, делают вывод авторы доклада. По их мнению, система, созданная для предотвращения и расследования преступлений, в отсутствие общественного и судебного контроля превращается в инструмент политического сыска и может быть использована для дискредитации оппонентов власти.
По словам сотрудника центрального аппарата МВД, большая часть запросов касается получения детализации разговоров, без чего сейчас не раскрываются даже кражи мобильных телефонов. Тем не менее на душу населения в России таких разрешений получают во много раз больше, чем в США. Это связано прежде всего с тем, что в США можно получить одно разрешение на прослушивание неограниченного числа лиц, что в России невозможно. В реальности, по мнению собеседника «Ведомостей», в Москве полицией ежегодно проводится не более 5000 мероприятий именно по прослушиванию, при том что техническая база в столице самая сильная – в регионах многие разрешения остаются нереализованными из-за нехватки ресурсов.
Депутат Госдумы Александр Хинштейн («Единая Россия») считает, что на самом деле речь идет о системном усилении противодействия экстремизму: результаты оперативно-розыскной деятельности (ОРД) используются безотносительно к тому, есть ли в деле политическая составляющая. Правозащитники иногда могут быть не согласны с тем, что считать экстремизмом, но никаких новых способов и методов сыска за последние годы не изобрели, отмечает депутат. Использование результатов ОРД в политических целях тоже не новелла, напоминает он: стоит вспомнить хотя бы истории конца 1990-х гг. с «человеком, похожим на генпрокурора» Юрия Скуратова, и с бывшим министром юстиции Валентином Ковалевым.