Либерализация цен началась 2 января 1992 года. С этого дня Россия перешла от плановой экономики к рыночной
Что 25 лет назад население располагало неким количеством дензнаков — сущая правда. Но те 200 миллиардов рублей, которые к концу 1991 года лежали на сберкнижках, представляя собой отложенный спрос, деньгами не являлись. Потому что на них нечего было купить. В условиях неукрепленного товарами рубля процветал натуральный обмен всяческим дефицитом. Даже взятки тогда брали и давали преимущественно «борзыми щенками» — колбасой «сервелат», унитазами «тюльпан», путевками в Коктебель, билетами на Таганку. Помню, в Ульяновске, куда привели меня газетные дела, как раз в те дни накрыли группу фальшивомонетчиков. «И какими же купюрами они промышляли? — поинтересовался я просто из праздного любопытства. — Двадцать пять? Пятьдесят? Сто?». Оказалось, гораздо хуже: они подделывали талоны на мясо и сливочное масло. Город бурлил… Когда рубль не обеспечивает выданных казной обязательств, распределительная сиcтема чеканит и пускает в обращение единственно твердую «валюту» — талон. До осознания, что деньги должны быть деньгами и что это возможно только при полной либерализации цен, Ельцин дошел не сам и даже не с помощью Гайдара. Просто страна уже подошла к последней черте. Надо было решаться.
Тут важно заметить, что просвещению тогдашних правителей с обкомовским прошлым изрядно послужила изданная в 1928 году и очень вовремя, к началу 90-х, извлеченная из цензорских запасников книга профессора Л. Юровского «Денежная политика Советской власти (1917-1927)». Предметом научного летописания профессора была десятилетняя биография советского рубля. Тот выступал безмолвным статистом в период «военного коммунизма», вышел на главные роли при нэпе… История этих превращений проложила четкую, уходящую в современность межу в понимании, что есть деньги и каково их подлинное амплуа. Профессор Юровский был свидетелем того, как «создавались постепенно элементы планового хозяйства распределительного типа, которое не может не установиться в осажденной крепости, где наступает голод и холод». Но он наблюдал и другое — как нэп ослабил поводья централизации, позволив рынку править в сторону взаимных интересов производителя и потребителя. Как вступили в силу цены и товарное хозяйство превратилось в хозяйство денежное. И как купля-продажа с расплатой деньгами вытеснила систему распределения по нарядам и ордерам. И как наконец денежная реформа 1924 года упразднила «совзнак», передав бразды правления золотому червонцу.
Автор был блестящим и тонким знатоком своего предмета. Как и многие его товарищи и коллеги, он дожил до времен, когда цвет отечественной науки переместился на Соловки и Колыму. В лагеря вскоре отбыл и сам Юровский… Так что в 25-летие свободного рубля не грех помянуть благодарным словом и этого российского экономиста, отстаивавшего монетаризм за шесть десятилетий до того, как, ничем не рискуя, явились на сцену пресловутые «мальчики в розовых штанишках».
Сегодняшнее хождение рубля — даже при том, что он время от времени падает — отрадно уже само по себе. Потому что это именно хождение, а не лежание, как было до 2 января 1992 года. Заодно и курс рубля по отношению к доллару — даже при неуклонном его понижении — можно считать историческим завоеванием. И, сравнив времена прошлые и нынешние, тоже тихо порадоваться: если у рубля есть курс, значит рубль кур-си-ру-ет.
Сегодняшнее хождение рубля — даже при том, что он время от времени падает — отрадно уже само по себе
Кто-то считает, что рыночные реформы «только усугубили сырьевую модель развития российской экономики, разрушили отечественное производство, привели к жизни по принципу продажи нефти в обмен на импорт всего остального, способствовали захвату подавляющей части государственной собственности номенклатурой и олигархами». Действительно, были в ту пору и сомнительные приватизационные аукционы, и финансовые пирамиды, и сращение крупного бизнеса с властью. Многое, чем печально славились первые постсоветские годы, позже было отвергнуто. Но многое из того, на чем сегодня держится российская экономика, закладывалось именно тогда.