Центробанк подготовил доклад, из которого следует, что демографическая ситуация в России продолжит сдерживать экономический рост страны в 2020-2022 годах. И это даже с учетом, как пишут специалисты регулятора, “положительного вклада от повышения пенсионного возраста”.
Кроме того, дефицит предложения на рынке труда может отразиться на динамике заработных плат и потребления домашних хозяйств и оказать давление на инфляцию в сторону повышения.
Выход из ситуации в ЦБ видят простой – закрывать неэффективные рабочие места, сокращать рабочую неделю до четырех дней, привлекать мигрантов для работы. Видимо, специалисты финансово-экономического блока пытаются сделать все, чтобы коренное население оставалось без работы?
“В то же время влияние фактора демографии на потенциальный выпуск и инфляцию может быть смягчено в случае, если сокращение численности экономически активного населения России будет существенно компенсировано за счет повышения гибкости рынка труда, сокращения непроизводительных рабочих мест, а также иммиграции из других стран. При этом на миграционные потоки будет влиять не только миграционная политика Правительства, но и в целом привлекательность экономики России для иностранной рабочей силы по сравнению с другими странами”, – пишут в докладе.
С другой стороны, где Банк России, а где рабочие? Или ЦБ стал настолько мегарегулятором, что начал выполнять работу Минтруда? По крайней мере, в одном ведомства сходятся – они все делают с точностью до наоборот от того, что нужно делать. Об этом в беседе с Накануне.RU рассказал депутат Госдумы, вице-президент Конфедерации труда России Олег Шеин.
– Как бы вы оценили выводы Центробанка?
Госдума, Олег Шеин(2018)|Фото: duma.gov.ru– Да они там сумасшедшие! Они мыслят абстрактными категориями, крайне оторванными от того, что происходит на самом деле на рынке труда. Приток молодежи сейчас хоть и небольшой, но он наращивается. Если несколько лет назад на рынок труда приходило порядка 600 тыс. молодых людей в год, то сейчас порядка 800 тыс., и эта цифра будет увеличиваться где-то до 2027 года.
Кроме того, само количество рабочих мест сокращается, что связано с технологическими изменениями.
С 2011 года число рабочих мест сократилось на 5 млн. И только в прошлом году мы получили минус 450 тыс. рабочих мест. В этих условиях надо не искать, откуда взять дополнительную рабочую силу, чтобы плодить безработицу, а необходимо наоборот снижать пенсионный возраст, воспринимая его как метод увода с рынка увода ненужных на нем рабочих рук.
То есть власти все делают наоборот.
– И все это объясняют необходимостью четырехдневной рабочей недели?
– Мне кажется, что история с сокращением рабочей недели – это какая-то очень странная импровизация, и люди, огласившие эти вещи, оказались заложниками собственных неосторожных слов. Теперь же они пытаются делать вид, что за это решение взялись серьезно. Посмотрим, как будет проходить этот эксперимент…
– А как друг с другом соотносятся повышение пенсионного возраста и сокращение рабочей недели?
– Очевидно, что история с повышением пенсионного возраста и сокращением продолжительности рабочей недели – это диаметрально противоположные подходы, которые озвучивают одни и те же личности, что парадоксально.
Бессмысленно говорить, что вы будете работать не пять дней в неделю, а четыре, но при этом вы будете работать не до 60 лет, а до 65. Отсутствует всякая логика в таких подходах. Более того есть ряд нюансов, которые такие подходы делают принципиально вредными. Например, задержка на рынке труда более пожилой рабочей силы предполагает, что в этих условиях нет движения по кадровой скамейке. А между тем в этом году на рынок труда они вывели дополнительно 2 млн человек в связи с повышением пенсионного возраста. При этом количество молодых людей, которые приходят на рынок труда, меньше, чем было бы при простом замещении, на 800 тыс.
Проще говоря, допустим, у нас нет сокращения рабочих мест, у нас статичное количество рабочих мест – сколько нам нужно было бы рабочих рук? В этом году можно говорить о 1,1 млн, а они на рынок труда вывели 2 млн человек. И так будет ежегодно – из года в год.
– Из доклада также следует, что нужно сокращать непроизводительные рабочие места. А кто будет решать, что это за места?
– На самом деле понятно, по какому принципу места будут сокращаться – в силу технологий. Опросы показывают, что уже количество заявок, например, по такой профессии, как продавцы, стало в два раза меньше, чем было два года назад.
– Но места для мигрантов сокращаться не будут? Их предлагают привлекать еще больше?
– Понятие “привлечение мигрантов” или “не привлечение мигрантов” – это абстракция, у нас открытые границы с рядом стран, и в этом есть своя логика. Поэтому делать вид, что мы сможем выстроить (как не сумел сделать Трамп) огромную стену между Россией и Казахстаном – это бессмыслица.
Вопрос возникает в другом – какие обстоятельства обеспечивают мотивацию работодателей для привлечения иностранной рабочей силы, а какие демотивируют работодателей по этому решению? Исследования показывают, что разница по заработной плате не такая высокая – она составляет 15-20% и поэтапно нивелируется.
Главное, что экономит работодатель – это налоги, отчисления в Пенсионный фонд, медицинское страхование. Эти две категории представляют чистую дополнительную сверхприбыль компаний. Поэтому что сделать, если мы не хотим привлечения иностранной рабочей силы? Надо наказывать компании за неофициальную занятость. Точнее, надо способствовать легализации труда, как делают в Греции, например, где есть проблема с рабочей силой из Албании, и там профсоюзы добиваются, чтобы эта рабочая сила работала официально. Мы то же самое должны делать.