[Трансляция завершена] Сегодня, 27 августа, в Мотовилихинском суде допрашивают саму Яну Галкину — охранницу пермской школы № 127, где в январе 2018 года двое подростков устроили резню. Женщину обвиняют в оказании услуг, не соответствующих требованиям безопасности. Мы, вновь благодаря коллегам из 59.ru, следили за заседанием в режиме онлайн. Новые сообщения – внизу страницы. Время – пермское.
27 августа 11:42
Начинается допрос Галкиной. В школе она работает с 2014 года. По 2017 год работала на одном месте. На 50-летии школы получила от директора благодарственное письмо. Галкина говорит, что по картам мультипас пропускной режим в школе ввели с 2016 года. Она в работе руководствовалась положением о пропускном режиме — том, что согласовано с «Аякс-безопасность» — и должностной инструкцией.
27 августа 11:43
Женщина рассказывает: если ученик приходил без карты мультипас, его записывали в листочек. Если с картой — просто пропускали. Поступали так по распоряжению Светланы Журавлёвой. Журнал записи опоздавших и тех, кто пришел без карт, по словам охранницы, появился только в день ЧП — 15 января 2018 года.
— Думаю, даже со списком учеников я бы не смогла определить, учится ли он в школе. Как я могу определить, своим ли именем он назвался? — говорит на суде Яна Галкина.
27 августа 11:52
— Если что-то случается, мы могли только нажать кнопку тревожной сигнализации, — говорит Галкина. — Применять силу мы не имели права. Никакого оборудования для задержания у нас не было. Дежурный администратор не всегда была на посту. Только когда директор дежурила, она почти не отходила. Распоряжения пропускать детей без карты давали Журавлёва и директор. Сама бы я так не стала делать, по своей инициативе не пропускала бы. За осуществление пропускного режима в школе отвечают директор и Журавлёва. Я считаю, что они изменили порядок пропускного режима. Он отличался от того, что написано в положении. От меня порядок пропускного режима не зависел, я же не ответственное лицо.
Также охранница говорит, что, когда она работала, она помнила детей в лицо — «в основном».
27 августа 11:56
Галкина продолжает:
— Были случаи, когда приходили дети не из нашей школы. Мы их не пускали. Они отличались внешне и по поведению от детей нашей школы. Если они себя неправильно вели — я звала администратора или директора. Как-то раз пришел ученик, одетый не в обычную форму. Я повела его к директору. Выясняли, кто он такой.
Адвокат задает охраннице вопрос о том, почему школа упростила режим.
— Если бы мы делали все, как написано, мы бы сорвали образовательный процесс. Представляете, пришло 20 человек без карт, в разное время. Мне бы пришлось каждые пять минут дергать директора или администратора. Кроме того, даже при сканировании карты на мониторе не всегда появлялась фотография. Не всегда можно было идентифицировать личность даже при наличии карты. Я выполняла услуги по пропуску детей в условиях, заданных школой.
27 августа 12:00
— Имели ли вы намерение заведомо ненадлежащим образом выполнять свои обязанности? — спрашивает адвокат.
— Я не могла действовать так, как я хотела бы, — отвечает Галкина. — Подчинялась всегда школе. Второй охранник действовал так же.
27 августа 12:08
— Когда нам нужно было отлучиться, нас подменяли вахтёры, — продолжает Галкина. — Дежурные администраторы за нас не оставались. Думаю, вахтёры тоже знали порядок пропускного режима. Один подросток прошел по карте, другой записался в журнал. Я пропустила его, следуя инструкциям руководства школы. У меня не было информации о том, что он больше не учится в школе. К тому же, он и раньше почти всегда приходил без карты. Они опоздали 10–12 минут. Кроме них в это время стояли ещё человек 10 из их класса. Десятиклассники вообще считались своевольным — могли опаздывать и даже пропускать уроки. Второй парень, когда приходил без карты, ничего не говорил. Чаще всего просто стоял и дергал турникет.
27 августа 12:23
— Списки выдавали, когда было родительское собрание, — говорит на суде охранница. — Это были списки родителей. Они расписывались напротив фамилии ученика. В положении о пропускном режиме о них ничего нет. Журавлёва иногда с ними подходила, что-то отмечала и снова забирала. По факту их не было.
Галкина говорит про ручную кладь — «осматривала крупногабаритную, это могло быть что-нибудь для чаепития, реквизит для театров. Рюкзаки школьников мы не имели права проверять».
27 августа 12:26
В день ЧП у напавших на школьников подростков были с собой рюкзаки, говорит Галкина.
— Ничем особенным они на отличались — обычные школьные рюкзаки. — Вели себя нормально, никаких посторонних запахов, например, запаха алкоголя, от них не было. В здании школы не работали камеры, поэтому на видео зафиасировалось, только как они входили в школу. Отслеживать действия подростков я не могла. Если бы камеры работали, это помогло бы. Две камеры выходят на дверь кабинета, где произошла резня.
27 августа 12:29
— От чьих действий возник тяжкий вред здоровью учеников и учителя: ваших или чьих-то других? — спрашивает адвокат.
— Не от моих. Я считаю, что я свои обязанности выполняла правильно, — отвечает Галкина.
27 августа 12:34 Екатерина Вохмянина
Цитируют положение, в котором указано про списки участников. У Галкиной спрашивают, просила ли она эти списки, говорила ли, что не может правильно осуществить пропускной режим.
— Насколько я помню, да — обращалась к директору и Журавлёвой, — отвечает Галкина. — Если было собрание, нам никто списки не давал. Сами ходили и просили. Потом их выбрасывали или забирали учителя.
27 августа 12:37 Екатерина Вохмянина
— Почему сотрудники школы говорят, что они были? — спрашивают у Галкиной.
— Я не знаю, почему они давали такие показания, — отвечает Галкина. — Если бы у меня были эти списки — их бы изъяли 15 января вместе со всеми документами.
27 августа 12:46
— Руководству охранного агентства я не говорила, что нет списков, — продолжает Галкина. — Не считала, что они настолько нужны. По положению, при отсутствии пропуска я должна была вызвать администратора. Нам для этого должны были поставить на пост стационарный телефон. Телефона не было. Мне нужно было идти в учительскую раздевалку. Получается, я должна была покинуть рабочий пост. По положению о пропускном режиме я должна была в том числе подчиняться руководству школы. Оно проводило со мной инструктажи. Я говорила им, что система мультипас работает тяжеловато. Информацию о том, что у меня нет списка учеников, я до них не доводила. Цейтлина и Журавлёва устно давали распоряжение пропускать в школу учеников, не вызывая дежурного администратора, чтобы не мешать образовательному процессу. Это касалось и учеников, которые опоздали без уважительной причины. Обычно режим выполнялся, но в качестве исключения бывали нарушения, чтобы не нарушать учебный процесс
27 августа 12:57
— Что вы должны были сделать, чтобы удостовериться в личности пришедшего подростка? — спрашивают у Галкиной.
— Вызвать дежурного администратора, — отвечает охранница.
— Почему вы этого не сделали? — уточняет прокурор.
— Был приказ пропускать учеников, не срывая учебный процесс.
— Вы как охранник обязаны требовать соблюдения положения о пропускном режиме сотрудниками школы?
— По идее да, обязана.
— Вы понимали, что вы ответственны за жизнь и здоровье учеников и учителей?
— В принципе, понимала. Но у нас не было никаких специальных средств, все что я могла сделать — нажать на кнопку.
27 августа 12:59
— Почему вы ушли с рабочего места, оставив вместо себя вахтёра, когда подростки уже прошли? — спрашивает прокурор.
— Так было заведено в школе.
— Судя по показаниям вахтёра, после ЧП вы просматривали видеозапись. Что это была за видеозапись?
— Видеозапись? Я не помню, — отвечает Галкина. — Я вообще часть событий того дня не помню. Например, как бегала на третий этаж. Не помню, потому что очень перенервничала.
27 августа 13:01
— Помню, только как Коблова (дежурный администратор того дня, — прим. авт.) ходила и повторяла: «За что мне все это, за что?», — продолжает Галкина. — Работала камера на вахте и камеры наружного наблюдения. По ним было плохо видно. Только драку на улице можно было заметить. В школе это объясняли: денег нет, ставим то, что можем.
— В положении написано, что при отсутствии пропуска, ученик должен был предъявить дневник, — говорит прокурор.
— Нам дневники не предъявляли и не должны быди. Возможно, дети показывали дневники дежурному администратору. Я не видела.
Суд объявляет перерыв до 14:00.
27 августа 14:37
Заседание суда продолжается.
— С самого начала не звали администратора к опоздавшим и детям без карт или это было исключением из правил? — спрашивает у Галкиной адвокат.
Галкина отвечает, что такой порядок сложился с момента, когда установили турникеты.
— Этот измененный порядок назначил кто?
— Как я уже говорила, нами занимались, в основном, директор и Журавлёва. Ранее претензий мне и руководству охранного предприятия школа не высказывала.
27 августа 14:39
Судья спрашивает у Галкиной, почему она пустила в школу молодого человека, который в ней уже не учился.
— Так получилось, — отвечает охранница. — У нас была устная договоренность пропускать без администратора, чтобы не срывать учебный процесс. Я подумала, что он ученик.
27 августа 14:40
— Как вы узнаете, отчислен ученик или продолжает учиться в школе? — продолжает судья.
— А никак. Ребенок может сказать, что он Петя Иванов, назвав имя знакомого из этой школы. Как мне выяснить, действительно ли это Петя Иванов? Паспорта у него нет.
— Нужно было посмотреть дневник.
— Школа сама постоянно нарушала положение и с нас не требовала их соблюдения. Регулярно нас не предупреждали о том, что пойдут дети на шахматы или в воскресную школу. Звонишь педагогам, а они — ой, мы забыли.
27 августа 14:42
— После ЧП С поста охраны изъяли все документы: накопительное дело с лицензией, должностной инструкцией, положение о пропускном режиме, стандарт безопасности, инструкцию о том, что делать при обнаружении взрывчатых веществ, инструкцию к кнопке тревожной сигнализации, список автомобилей учителей, — продолжает охранница. — Следователи все изъяли. Все, что было на рабочем месте. Ничего не оставили. Среди документов списка учеников не было. Я действовала по распоряжению руководства школы. Не считаю, что я что-то нарушала. Сейчас я понимаю, что то, что я пропустила этого подростка, создало угрозу. Тогда я так не считала. Знал бы где соломки подстелить… В общем, если бы я знала, что так случится, я бы всех послала. Но с нас не требовали соблюдения положения — вот и мы не требовали.
27 августа 14:49
Также выясняется, что у Галкиной были номера телефонов дежурных администраторов, но не было ни стационарного, ни рабочего сотового телефона. На личном не всегда были деньги.
— Я неоднократно просила хотя бы рацию для связи с вахтером, вторую тревожную кнопку, но мне отвечали — у школы нет денег.
27 августа 14:51
Прокурор просит огласить показания Галкиной, которые она давала ранее, говорит, что есть расхождения. Тогда она говорила, что вину не признает в полном объеме. Она не знала, что один из напавших подростков состоял на учёте у психиатра, угрожал другому охраннику игрушечным пистолетом.
27 августа 14:56
Вопросы Галкиной задаёт прокурор.
— Вы говорили, что неоднократно просили у директора предоставить списки учеников. В связи с чем?
— Для пропуска учеников в школу.
— Вы просили списки у Журавлёвой?
— Да. Для пропуска учеников и тех, кто занимается в кружках.
— Ранее вы говорили, что устные указания не вызывать администратора вы получали от директора и всех заместителей. Сейчас называете только директора и одного заместителя. Почему?
— Тогда я многое не помнила. Сейчас начинаю вспоминать.
— Почему раньше вы говорили, что вас просили только не вызывать администратора во время уроков, но не упоминали, что вас просили пропускать опоздавших и детей без карт?
— Наверное, я тогда неправильно поняла вопрос.
— Почему не позвали директора, который не задействован в учебном процессе?
— В принципе, ничего не мешало. Я только не знаю, где вахтер находилась, могла ли она меня подменить. Но я подумала, что подросток — ученик.
— Раньше сотрудники школы говорили, что вы должны выясняли причину отсутствия карты. Это так?
— Нет, мы вообще не имеем права говорить с детьми. Можем задать вопрос, но выяснением причины это не назвать.
27 августа 15:48
— Правда ли, что ребенок, приходя в школу без карты должен назвать класс? — спрашивает прокурор.
— Да.
— Как вы проверяли, правду ли он говорит?
— Никак.
Судья спрашивает у зала, можно ли закончить судебное следствие, исследованы ли все доказательства виновности или невиновности. Все отвечают, что да. Прокурор попросил перерыв для подготовки к прениям. Судья удовлетворяет просьбу.
На этом мы завершаем нашу трансляцию, но продолжаем следить за развитием событий.
“Также выясняется, что у Галкиной были номера телефонов дежурных администраторов, но не было ни стационарного, ни рабочего сотового телефона.”
Вопиющее безобразие! Впрочем, весьма показательное.