Председатель Совета Белгородской региональной организации Всероссийского общества владельцев гражданского оружия, член Общественного совета при УМВД Михаил Скиданов выступает за создание системы общественного контроля, которая расширит возможности правоохранителей. К чему это приведет, выяснял корреспондент «МК Черноземье».
Затрещина или срок?
— Больной вопрос. В России есть культура владения оружием?
— Смотря что имеется в виду. Если говорить о культуре владения охотничьим оружием, то она, безусловно, есть. Но вот однозначно говорить о наличии культуры владения оружием ограниченного поражения («травматами») уже нельзя. С «пневматикой» все намного хуже. Об этой проблеме меньше говорят, но она от этого меньше не становится.
— Поподробнее по поводу пневматики…
— По закону эти «конструктивно схожие с оружием предметы» продаются достаточно свободно, даже без паспорта. А на самом деле газобаллонный пистолет — «недетская игрушка». Человек его покупает, и начинается стрельба в городе. Разбитые стекла, лампочки, стрельба по машинам, а то и по прохожим. Живодеры «охотятся» на ворон, стреляют в собак и кошек. Я не беру моральную, вернее аморальную сторону вопроса, но ведь и люди тоже становятся мишенями.
— Периодические случаи вооруженных «разборок» — это менталитет?
— Принято считать, что в России «злые власти самооборониться не дают». Но зачастую у наших самооборонщиков сложились не правила применения, а понятия применения. И еще, «нелетально» вооруженный человек ведет себя агрессивно. Он, может, и не пошел бы на эскалацию, но при наличии ствола начинает провоцировать оппонента. А если вторая сторона разогрета алкоголем, а если там группа лиц и они не могут «потерять лицо»? Вот и завершается все стрельбой.
Как ни противно это звучит, но зачастую лучше получить оплеуху, чем срок. И это не потому, что здесь присутствует «злая воля» законодателя или судьи, такова объективная реальность. Ведь почти всегда самые объективные данные – это результаты медицинской экспертизы: такие-то травмы нанесены таким-то оружием и такой вот тяжести, а все остальное – субъективно.
— Получается, что судья рассматривает только «результаты» противостояния?
— Нет, конечно. Но если, грубо говоря, два собутыльника, на «почве внезапно возникшей неприязни» начали стрелять друг друга (или резать), то кто из них оборонялся? Оружие нужно для того, чтобы защищать жизнь и здоровье от опасных посягательств, а не нести «свою внутреннюю правоту» в ресторан или на дорогу и рассчитывать, что эта «правота»должна быть очевидна еще и суду.
Если человек применил оружие в ответ на устные оскорбления, то законодательство трактует это однозначно как нападение. Это и есть обоюдный конфликт, а одна сторона просто реализовала свое «огневое» преимущество.
Но даже в том случае, если человек подвергся внезапной атаке и действовал по закону, ему это надо доказать. Юридическая помощь необходима всегда! И у нас были случаи применения оружия членами нашей организации, без серьезных травм обошлось, но было. И даже уголовных дел не возбуждалось. Потому, что люди применяли оружие в рамках существующего законодательства, а мы сумели это подтвердить.
— В США не так?
Впечатление, что в США можно стрелять направо и налево – обманчиво. Там люди понимают, что даже правомерное применение всегда круто меняет жизнь. Иски могут рассматриваться годами, а счета за юридические услуги для многих быстро становятся непосильными. Там невиновному тоже нужно доказывать свою невиновность.
Культ кольта
— В плане самообороны пистолет предпочтительнее?
— У пистолета есть существенное преимущество перед ружьем. Это малая мощность. Если сравнивать чисто технически, то пуля пистолета Макарова — это одна 9 мм картечина с энергией в 300 Дж. Ружье 12-го калибра это девять 9 мм картечин и у каждой энергия сопоставима с пулей ПМ. Вот и получается, что выжить в «дистанциях самообороны» при выстреле из ружья практически невозможно — летальность 80-90%, а у пистолета – до 20%.
— Так в чем дело? Может, есть смысл разрешить продавать пистолеты?
— На самом деле, оружие занимает в жизни не так много места даже у самих его владельцев, и у нас нет культа кольта. А еще дело в том, что все упирается в коммерческую составляющую, а цена вопроса очень невелика.
Весь оружейный рынок России (гражданское оружие), скорее всего, уступит обороту крупного московского автосалона и точно дешевле московского же жилого комплекса.
Средства оружейного рынка размазаны между несколькими тысячами лицензированных продавцов, десятками производителей оружия патронов. И в результате возможности по лоббированию очень слабые. Импортные производители на каких-то этапах пытались делать русскоязычные сайты, но сейчас работают с клубами.
Лоббирование может быть только в том случае, если у нас будет «ужас криминальный» и на улицу не выйти – тогда это станет выгодно политическим деятелям. Была же партия, которая обещала включить в свою программу пункт о легализации короткоствола, но потом этот пункт из программы убрали.
Это не то, на чем можно собрать голоса — непопулярная тема и отклика не находит. Более того, многих отпугивает. Если человек не планирует покупать оружие, то это всегда право не для него, а для соседа. Кто хотел приобрести, тот приобрел, кто хочет пострелять – возможности тоже есть.
Понятно, что такой вольницы, как в некоторых штатах США, у нас никогда не будет, пока власть вменяемая. Поэтому в последнее время все баталии по оружейной теме успокоились.
— Но стремиться есть к чему?
Да, мы стремимся к развитию «стрелковых клубов» или других обществ владельцев оружия. Подобный опыт есть в Европе, и он достаточно хорошо себя зарекомендовал как дополнительная страховка от асоциалов.
Речь не идет о подмене или замене функций. Речь идет о дополнении государственного контроля общественным. Причем в тех областях, где у правоохранителей нет реальных рычагов воздействия.
В Германии если человека решением правления или собрания исключили из членов общества и в другое общество не приняли – это основание для того, чтобы лишить его оружия. И это вне рамок правоохранительной сферы! Запил человек, нарушив условия членства, исключили его из клуба и отобрали короткоствол. Никаких нарушений прав и свобод!
Задача максимум — изучить досконально опыт саморегулирования в этой сфере для того, чтобы в конечном итоге предложить законодателю изменения по оружию самообороны. В том числе, возможно, и по нарезному короткостволу.
Бандитские дивизии
— Если сравнивать Россию и Америку, насколько сильно у нас жестче система приобретения оружия?
— Если говорить о США в целом, то в сравнениях немного смысла. У них есть отдельные штаты, где наши правила сочтут «драконовскими», а есть штаты, правила которых драконовскими могут посчитать уже россияне. Наше оружейное законодательство на самом деле весьма либерально.
Интересно, что в Америке до относительно недавних времен стволы продавались по почте, как косметика. А у нас — «учет и контроль». Считается, что в США на руках более 500 миллионов стволов. Это потому, что вторичный рынок у них не контролируется. Никто не знает, сколько ружей, винтовок, револьверов или пистолетов вышло из строя, потеряно, перепродано. В ряде штатов пистолет на вторичном рынке могут продать как мобильный телефон, даже имени не спросив. Единственное, за что могут наказать — за продажу несовершеннолетнему.
Когда такого «вторичного» оружия ходят десятки миллионов, криминальный мир не будет испытывать недостатка в оружии.
— А как же «бандит пушку всегда найдет»?
Не найдет! Да он может воспользоваться и молотком, но если говорить о мощном, многозарядном заводском короткоствольном оружии, то наш преступный мир, за редким исключением, испытывает большой дефицит. Понятно, что, если преступник смог бы добыть заводской образец, он бы никогда не стал переделывать пневматический пистолет в боевой. Был же случай заказного убийства, когда у киллера «переделка» заклинила на 6-м выстреле.
А в США существуют банды численностью с дивизию и члены этих банд так или иначе вооружены, причем фабричным оружием. Поэтому не надо слушать тех, кто предлагает перенимать американский опыт. Давайте лучше опираться на опыт стран, где преступления с огнестрельным оружием совершаются, даже не в разы, а на порядки меньше, чем у нас.
Сбой не в системе, а в головах
— В Орландо бы заклинило…
— Что тут скажешь… У убийцы был улучшенный клон американской штурмовой винтовки, которая стоит на вооружении. Такое длинноствольное оружие достаточно свободно продается в Штатах. Полуавтоматическое и даже кое-где автоматическое. На самом деле технические особенности не принципиальны. Нечто подобное доступно и у нас в стране, ну, может быть, в гладкоствольном исполнении. И неизвестно, что хуже.
Не оружие виновато. Убийца был лицензированным охранником и имел доступ к оружию по службе. У нас точно так же в оружейках ЧОПов все это есть. Если человек решился на массовое убийство, понимая, что он тоже погибнет, остановить его на конечном этапе практически невозможно.
В Белгороде тоже был печальный пример. Сергей Помазун (российский массовый убийца, известный как «белгородский стрелок», расстрелявший 6 человек – прим. ред.), ведь воспользовался не своим оружием. Он завладел оружием своего отца. А отцу предъявить претензии невозможно было – он добропорядочный, здоровый (психически) человек и хранил оружие в оружейном ящике.
— Помазун — это сбой системы?
— Я не считаю, что это был сбой системы. Я помню, участковому пеняли, но ведь человек отбыл срок и был освобожден. Он, возможно, асоциален в некотором смысле, но пока он не совершает преступления, правоохранительные органы как могли на это реагировать? Тогда выпускать никого не надо. Это был, скорее всего, такой эксцесс, который невозможно предусмотреть.
А вообще, при одном из самых массовых по количеству жертв нападении воспользовались канистрой с бензином — подожгли театр.
Евгений Камалов / МК